А советская дрейфующая полярная станция "Северный полюс-1" была
частью социалистического общества. И, несмотря на географическую
удаленность, оставаться в стороне от политических бурь никак, разумеется,
не могла. Даже на льдине советские люди должны были возглавляться
партийной организацией. Минимальное количество членов для создания
партячейки - три человека. И такая ячейка на льдине была! Это имело особое
политическое значение. И секретарем партячейки был, конечно, сам Папанин.
В эту низовую парторганизацию с неукоснительным порядком поступала
закрытая политическая информация - только до сведения коммунистов.
Беспартийный Кренкель принимал эти сообщения, ставил гриф "секретно" и
вручал парторгу Папанину.
А закрытую информацию надлежало обсуждать на закрытых партсобраниях.
Папанин объявлял закрытое партсобрание - присутствовать могли только члены
партии. Остальным надо было освободить помещение.
Остальные - это был Кренкель.
Помещение же на Северном полюсе имело только одно, площадью в шесть
квадратных метров, в чем и может удостовериться каждый, прочитав в музее
табличку на палатке. Недоверчивый может измерить палатку сантиметром.
Реагировать на партийные сообщения следовало оперативно, чем скорей -
тем себе же лучше. Буран не буран, мороз не мороз, а политика ЦК ВКП(б)
превыше всего.
И вот Кренкель, проклиная все, рысил по снегу вокруг палатки,
заглядывая в иллюминаторы - скоро ли они там кончат. Он тер варежкой нос и
щеки, притопывал, хлопал руками по бокам, считал минуты на циферблате, и
про себя, возможно даже, говорил разные слова про партию и ее мудрую
политику.
Они там сидели на нарах, выслушивали сообщение, выступали по очереди
со своим мнением, заносили его в протокол, вырабатывали решение насчет
очередных врагов народа, голосовали, и составляли текст своего обращения
на материк. А в конце, как положено, пели стоя "Интернационал".
Спев "Интернационал", Папанин разрешал Кренкелю войти, вручал ему это
закрытое партийное сообщение, и Кренкель передавал его по рации.
Только человек гигантской выдержки и с чисто немецким безоговорочным
уважением к любым правилам и инструкциям мог вынести полгода этого
измывательства. А партийная жизнь в стране била ключом, и полгода Кренкель
чуть не каждый Божий день бегал петушком в ледяном мраке вокруг палатки.
Он подпрыгивал, приседал, и мечтал, что он хотел бы сделать с Папаниным,
когда все это кончится. Ловля белого медведя на живца была наиболее
гуманной картиной из всех, что сладко рисовались его воображению.
http://lib.ru/WELLER/mauzer.txt
Автор
